Однажды я уже приводила цитаты с сайта виолончелиста Григория Пятигорского. Теперь я, наконец, нашла ту самую цитату:

"Нервозность, испытываемую при встрече с публикой, повсюду называют по-разному. В Германии это Lampenfieber, в России - волнение, trac - по-французски, а по-английски - stage fright. Я слышал, как люди говорили о дрожи в желудке, о мурашках, ползающих по спине и о том, что сердце "застревает в горле". На любом языке любой человек по-разному определяет это состояние. Что касается меня - только слово “пытка” может передать то. что я чувствую перед концертом. Я знаю, что на эстраде стоит и ждет меня обыкновенный стул, который превратится в электрический, и что, несмотря на смертельный страх, я все же усядусь и буду выглядеть собранным и готовым для публичной казни."

И если в апреле эта цитата была полностью про меня, то сейчас для меня выход на сцену сродни азартной игры - "Черная или красная?" - и в случае неудачи хочется "отыграться".

В отличие от первого тура, на втором нам дали прекрасный класс для разыгрывания: много свободного пространства, два рояля, шкаф, стул, стол - как будто небольшой концертный зал. И если первый тур проходил в десять утра, то второй - слава богу - в 16:00. Поэтому у меня было предостаточно времени для разыгрывания как дома, так и в предоставленном организаторе классе.

Утром я выпила успокаивающие таблетки, выписанные когда-то невропатологом. Стало лучше. Но я не могу сказать, что в тот четверг вышла на сцену совершенно спокойной. Наоборот, я была в предоборочном состоянии. Холодными дрожащими руками, с колющей болью в груди, я влила в пересохшее горло полбутылки минеральной воды еще до выступления. Мне хотелось поскорее промотать вперед следующие пятнадцать минут жизни.
Ах, страх сцены. Организм, несмотря на все уговоры, инстинктивно сжимается в комочек и просится домой в постельку. Сейчас мне кажется, что я никогда не смогу этого понять и, что хуже: думаю, что только, когда пойму - смогу нормально выступать.

На сцену я чуть не вышла в шерстяной накидке, накинутой для тепла поверх платья. Я не соображала и ничего не видела вокруг себя.
Вышли с концертмейстером, поклонились, настроились, начали. Два произведения, два совершенно разных автора: Таффанель (XIX в.) и Губайдулина (конец XX в.). Больше всего волновалась за второе. В плане ансамбля с фортепиано он у меня был выучен, к сожалению, на уровне: "Здесь я жду семь тактов, считаем-с: раз-два-три, два-два-три, три-два-три, четыре-два-три...".

Почему всё произошло именно так - для меня загадка. Я готова все свалить на свой больной от нервов мозг, больше никаких объяснений в голову не приходит. Я уже расслабилась, выдавала такую технику и такой звук, что у самой сердце замирало. Я уже сыграла больше половины Таффанеля! Все прекрасно! И вдруг на ровном месте я... остановилась.

Просто остановилась. Как будто задержала дыхание под водой, и вот, наконец, начав задыхаться, вынырнула. Как будто резко проснулась от глубокого сна. Мне кажется, у меня остановилось сердце, и я не дышала несколько секунд. Я не знаю, как пережила это. Мне никогда еще в жизни не было так страшно.

Тем не менее я собралась, продолжила играть и вернулась в ту замечательную колею техники, звука и, самое главное, эмоциональности. Доиграла Таффанеля. Помню, меня очень разозлило, что не последовало аплодисментов (как оказалось, между произведениями никому не хлопали), и я подумала: "Значит хотите еще посмотреть, что я вытворю? Ну, сейчас я вам покажу!". Губайдулина у меня вышла неожиданно по-революционному, но прекрасно.

И вот я улыбаюсь публике, кланяюсь вместе с концертмейстером и вообще выгляжу так, как будто все отлично. Я до сих пор горда за эту свою улыбку.

Но когда я за кулисами встречаюсь с глазами следующей конкурсантки, я отчего-то начинаю чувствовать невероятную злость. К ней, к жюри, к людям в зале и к людям вообще. Дальше я начинаю действовать совсем не красиво: бросаю, практически кидаю флейту, сквозь зубы выговариваю маме и концертмейстеру, пытающимся успокоить и сказать, что я впервые выступила на таком высоком техническом, эмоциональном и звуковом уровне, "Извините, мне нужно поплакать" и бегу в туалет. Странно, но глазам было совершенно сухо. Так что я просто постояла над раковиной в туалете, глядя на свою перекошенную физиономию с пересушенными губами в зеркале, и разрыдалась только когда пришла в класс переодеться.

Однако, хоть и через силу, я вернулась с мамой в зал и прослушала всех оставшихся конкурсантов. А потом ждала вердикта жюри, надеясь, что попаду в тройку прошедших в третий тур.

В момент ожидания ко мне подошла женщина средних лет и говорила странные вещи. Вернее, они не показались бы мне странными, если бы она выражалась по-другому, но она говорила так: "Вы только не обижайтесь на то, что я Вам сейчас скажу... Таких как Вы, охраняет Господь... Поэтому, пожалуйста, не берите в голову, чтобы там сейчас не случилось... У таких как Вы может быть немного другой путь... Не берите в голову... У Вас немного другое..." И всё это так загадочно, и так близко, что я даже могу пересчитать морщинки вокруг глаз.

Почему-то из пяти флейтистов в третий тур прошли только двое, и меня в их числе, естественно, не было.

Потом я целый месяц не могла войти в нормальную жизнь. Сначала я на всех вокруг злилась и всех ненавидела, особенно своего педагога по специальности. Потом заболела. Потом у меня было отчетное выступление, потом - ужасная апатия, почти депрессия: я считала себя семнадцатилетним стариком и не видела смысла жить дальше.
Всё это время настроение мое скакало от уныния и злости до радости и почти счастья. Скачет до сих пор.

Я ношу теплую длинную пижаму, ем на завтрак хлопья с подогретым молоком, пью много горячего, то есть традиционно для ноября - болею. Во мне сто шестьдесят восемь сантиметров роста и пятьдесят кило веса. Последняя цифра неудержимо падает вниз, хотя у меня хороший аппетит. И температура у меня тридцать четыре и девять, почти как у трупа. Но тем не менее я живу.

У меня новые взаимоотношения с флейтой. Это странно, учитывая, что я переполнена соплями и из меня извергается кашель, но последние два дня мы просто получаем удовольствие друг от друга.

Мне позвонил педагог по специальности и сказал, что я лучше всех. Я как последняя дура обрадовалась таким словам, но все-таки возвращаться к людям, которые тебя предали не стоит. А я никогда не чувствую от него поддержки, когда она мне действительно нужна. Позвонил через неделю после провала, ага. Ау, дорогой, где ты был раньше?

Но я как-то живу. И постепенно, вместе с кашлем и насморком, от меня уходят печаль, обида, злость, уныние. В общем я возвращаюсь. И совсем скоро буду жить не "как-то", а на полную катушку.
Так что, хеееей! Один раз живем!

С первой попытки почти никогда и ничего не получается. Если то, что вы делаете, не работает, это не значит, что так будет и дальше. Это значит всего лишь то, что вы выбрали неправильный подход. Если бы это было просто, этим бы занимались абсолютно все, и у вас не было бы шанса отличиться.
(с) Боб Парсонс: 16 правил успеха в работе и жизни.

Буду пытаться дальше.
Даже тысяча конкурсов не стоит моей мечты.

Сказать честно, я расстроилась сильнее, чем когда-либо раньше. Но когда-нибудь ведь у меня получится?

В последнее время меня ужасно выводит из себя, когда интернет начинает всасывать меня, а я поддаюсь и только на подсознании чувствую, что делаю что-то не то. А интернет действительно плох. Во всяком случае в том качестве, в каком его потребляю я: чтение чужих блогов, дневников, коротеньких статеек, афоризмов, просмотр классных фотографий - это бывает занимательно, но очень быстро превращается в пустую трату времени.

Конечно, на меня во многом повлияла статья (опять же) из интернета Остина Клеона. Не знакома, честно говоря, с его творчеством, но объясняет он прописные истины так, что хочется всё делать правильно. А это словосочетание для меня означает "идти вперед". Причем не только в музыкальном плане, но и вообще по жизни.

На самом деле, ты — это то, что ты впускаешь в свою жизнь. Ты — сумма того, что на тебя влияет. Как говорил Гете, «нас создает и формирует то, что мы любим».

Выберите писателя, который вам действительно нравится. Найдите все его произведения. Узнайте, что он сам читал. И прочитайте все это. Взбирайтесь по своему генеалогическому дереву писателей.

И мне сразу захотелось не только прочитать всё то, что я должна сейчас перечитывать для сдачи егэ, но и максимально вникнуть в эти произведения, в этих авторов. Я хочу полностью владеть ситуацией.

Владеть ситуацией - это вообще моя проблема. Если я хоть в одном из аспектов предмета чего-то не знаю, - я чувствую себя не комфортно, не уверенно. Я чувствую себя так, как будто не знаю вообще ничего. Поэтому я стараюсь собирать всевозможную информацию и досконально вникать в дело, иначе - провал, не обязательно в происходящем (я могу и с отсутвием каких-то знаний сделать всё хорошо), а во внутреннем. Крах мироощущения и, самое важное, ощущения самой себя. А как можно жить, если теряешь себя?

Однако с таким подходом никакого времени и нервов не хватит. Поэтому, опять же цитирую из той же статьи:

Не менее важно иметь хобби. Что-то исключительно для себя. <...> Выделите себе время на безделье.

И это мой большой фэйл. Потому что никакого хобби у меня нет. Иногда я успеваю всю свою безграничную учебу сделать за меньший срок, чем установленный и у меня появляется свободное время. Вроде бы счастье в моем запущенном случае ботаника, но на самом деле это время мне некуда деть, некуда применить себя. И я либо чересчур "бездельничаю" в интернете, либо занимаюсь еще, сверх меры. Ни то, ни другое не приносит мне радости. Так что хобби - моя большая-большая проблема, которую нужно решать.

Для дипломной работы по методике преподавания нужно было снять видео-запись занятия с учеником. Это только двадцать пятая минута урока, а ребенок меня уже ненавидит.


Допекла бедного

Камерный оркестр консерватории - ♥

Хочу проснуться утром.
И чтобы от непривычки щипало глаза от солнца.
Чтобы птички пели, и было бы тепло.
А я потянулась бы сладко, выпила бы чаю. Знаете, настоящего такого. Зеленого. А не того, что у меня обычно бывает в пакетиках по утрам.
И после того, как горячее разлилось бы по организму, я умылась бы прохладной водой.
И грация была бы в движениях, как у кошки.
И я нежилась бы, нежилась в этой утренней свободе.

Безусловно, профессия музыканта предполагает, что 90% свободного времени посвещается занятиям. Однако Германия натолкнула меня на мысль, что я чересчур замыкаюсь в себе. Поэтому сейчас я вношу небольшие корректировки в давно установленный распорядок.

Для начала я решила расширить свой музыкальный кругозор: достала диски из серии журналов "Великие композиторы", который я "коллекционировала" еще в музыкальной школе и купила два абонемента на симфонический и камерный оркестры консерватории, потому что живую музыку слушать полезнее всего.

Плюс решила продолжить заниматься немецким, завтра - первое занятие, теперь банановый с учителем.
Кстати, фразу "Ist das alles Gepäck?" в аэропорту я поняла сразу же и не задумываясь ответила. Правда, на английском. И только минут через дессять до меня дошло, что это был немецкий.

В планах еще записаться на йогу, пилатес или еще куда-нибудь. Мне нужны занятия, связанные с постановкой разных видов дыхания и развитием этого. Мой вдох на флейте стал, конечно, лучше после румынского конкурса, но все равно не идеален. В особенности из-за того, что не достаточно свободен.

Но насыщенная реальная жизнь у меня не только в голове, но и на самом деле. Очень трудно уместить в день четырехчасовые занятия на флейте, к которым присоединяются гармония/сольфеджио/подготовка к егэ/фортепиано и лекции в колледже.

Сейчас я живу в таком режиме, что пришел домой - упал - заснул.

По Дюссельдорфу в планах одна словесная и одна фотографическая части (скажу честно, я еще даже не смотрела, как они получились, а уж чтобы их редактировать...)

До лучших времен!