Это было в ту славную пору первого курса, когда мы были совсем еще зеленые, держались все вместе своей стайкой цыпляток и внимательно, с открытым ртом, распахнутыми глазами и замиранием сердца внимали речам старших. Стояло всеобщее настроение того, что мы делаем что-то значительное. Смысл жизни, казалось, был разложен перед нами на блюдечке с голубой каемочкой.
И однажды в ту счастливую пору, когда казалось, что знаешь всё на свете, а на самом деле не знаешь ничего, у меня случилось выступление. Выступление с Большой буквы: у кого первый раз в первый класс, а у меня - первый раз в Рахманиновском зале.
Это был огромный, огроменный шаг в моей музыкальной жизни; особенно, если учесть, что до этого я даже в самой Консерватории была раз два и обчелся.
Как сейчас помню: двадцать второе февраля, воскресенье. Утро, уже почти день. Я не могу от волнения впихнуть в себя ни кусочка, но на морозе голод все-таки берет свое, и я съедаю булочку на выходе в Консерваторию. Со мной едут мама, чтобы поддерживать и одевать; и брат, чтобы снимать. В зал приглашены бабушка, ее брат и его жена - бабушка Надя, которую я очень люблю: она для меня Человек, Который Всё Знает, а оттого всегда может помочь (а еще в детстве мне до ужаса нравилась ее великолепная стрепня). В общем для меня все серьезно. Такие люди в зале, что никакие завучи, директрисы, кураторы и однокурсники не имеют значения: я играю только для тех троих, а еще на камеру брата и для мамы за кулисами.
И, знаете, на удивление все проходит хорошо. Я ошибаюсь, волнуюсь, дыхание сбивается, мне хлопают раньше времени в середине произведения... и тут вдруг становится легко, потому что весело. Это очень хорошее дело - веселье на сцене.
Я в своем детском концертном платье, которое мне до колен и утягивает грудь. Перестаю отвлекаться на аккомпаниатора, которую в душе боюсь за то, что она так хорошо разбирается в флейтовой музыке и строга в исполнении до мельчайших подробностей. Смотрю в окошко, где кружится снег. И забываю про то, что стою на сцене. Я полностью в своем мире, в черном квардрате внутри моей головы, где только хитросплетение нот и пальцев.
Потом мне скажут, что я наконец-то раскрылась на сцене. Но пока что я поклонилась, ушла за кулисы, где меня было подхватила мама; но в зале так хлопали, что мне пришлось выбежать еще раз. Пока что я переодеваюсь и выхожу на улицу ждать всех, ведь я играла предпоследним номером и ждать осталось совсем немного.
На улицу выходит покурить общеизвестный кларнетист-третьекурсник, который похож на петуха, оттого что всегда очень важный, и который на самом деле очень славно играет. Он хвалит меня первый из всей это толпы, о которой я пока не подозреваю, и потом еще неделями будет, как бы поддразнивая, наигрывать мотивы из "Кармен", фантазию на темы которой я играла.
Последний номер задерживается, и я захожу снова внутрь, где в зимнем пальто очень жарко и душно. Я сижу с шапкой в руке, с влажными от пота волосами, свалившейся челкой, уставшим видом, раскрасневшимися щеками от мороза. Наконец из зала начинает выходить одушевленный, говорливый народ и вставать в очередь в гардероб. Я совершенно расслаблена и жду своих. Тут ко мне подходит Наталья Павловна, педагог по гармонии, славившаяся в то время между первокурсниками (из разговоров старшекурсников) тем, что она сущий дьявол и не щадит никого. И вот этот дьявол в юбке набрасывается на меня с хвалебными речами. Я сижу с глазами в пять рублей и совершенно ошалевшая смотрю на нее. Я не только не удосужилась встать, как это подобает, но даже забыла слушать! Так я была до смерти поражена. А Наталья Павловна тем временем говорила, что получила огромное удовольствие от моей игры и (боже, неужели она выразилась именно так?), и стала моим фанатом. Даже сейчас, когда я пишу это почти через три года - не могу заставить свои глаза из пятирублевого состояния перейти в нормальное. Вот уж действительно чем дальше, тем страньше.
Сейчас я могу сказать об этой судьбоносной встрече открыто - она имела огромное значение и невероятно появлияла на меня во всех планах музыкальной и даже социальной жизни. Это событие в холле Рахманиновского зала было и остается очень важным для меня.
Ну а потом на меня, кроме Натальи Павловны внезапно налетели все. Куратор выразила свое восхищение тем, что я, такая маленькая и хрупкая, сыграла так сильно; преподавательница по истории так же выразила восхищение и даже заставила встать меня с места в середине занятия и мне все похлопали. Потом еще разные люди выхватывали меня в коридорах и восторгались. Все это было сказочно приятно.
И так внезапно я стала пользоваться уважением всех и вся. Хотя мне до сих пор непонятно, как флейта соотносится, например, с занятиями по литературе; и как можно сравнивать мое стремление играть на флейте с стремлением делать вообще чтобы то ни было. Однако, факт остается фактом: вспоминая мое выступление, преподаватели говорили странные фразы, например: "Посмотрите на Ксению, она чего-то добивается в жизни" и ставили "пять" за контрольную, хотя я отвечала не самым лучшим образом.
Ну а в общем и целом, это февральское первокурсное выступление я наверное еще долго буду вспоминать с нежностью и любовью. Потому что первый раз же. Да к тому же такой удачный.