В марте 2013-го года я переживала затяжной период постоянного уныния, взлетов и падений, неуверенности в себе, попыток бросить музыку и найти, наконец, "себя настоящую". Именно в это время Ёвин начала искать "кого-нибудь из музыкантов" (читай: кто откликнется) для участия в новорожденном любительском мюзикле. И я решила поучаствовать. Я хотела узнать: какого это, когда люди, не имеющие музыкального образования, опыта сцены и прочих заморочек консерваторкого воспитания, вместе поют и играют? Я хотела почувствовать: как это - любить музыку, не зная стили, технику и даже элементарного нотного стана, то есть любить совершенно просто, искренне и ни на что не надеясь взамен?

С тех пор прошло полтора года. Десятки репетиций, три концерта и еще один на подходе. И совершенно незабываемый опыт:

-когда люди спешат на репетиции, как на свидание
-когда никто не посмеет осуждать тебя за ошибки
-когда в процессе работы рождаются новые идеи, новый юмор и даже новая музыка
-когда за пару часов до концерта к Ёвин вдруг приходит творческий порыв, и мы на коленке записываем новое соло флейты
-когда на сцене по телу бегают мурашки
-когда еще неделю после концерта черпаешь вдохновение из того, что было

Но работа с живым композитором, с Ёвин - это, конечно, нечто особенное, чем даже всё остальное. И вот парадокс: она не знает нот и не училась в музыкальной школе (и всегда очень извиняется за это). Но тем не менее у нее в голове столько музыки! Когда общаешься с ней (я имею в виду именно творческое общение), то видишь, что музыка внутри нее, и она точно чувствует, какой эта музыка должна быть. Это так необычно! Само это чувство своей музыки трудно описать. Это просто настойчивое требование исполнить так, как у нее в голове. Мне хочется верить, что так происходит у всех композиторов вообще.

Кроме Ёвин мне доводилось работать только с сочинителями современной музыки - той музыки, где только "пшшш" и "пффф" или громкие завывания в верхнем регистре. У таких людей всегда есть некий концепт их музыки, но с ними я не чувствовала того, что с Ёвин; с ними можно было играть как угодно и вот этой настойчивости в исполнении "именно так, а не иначе" не было.

Благодаря Ёвин я начала смотреть на произведения столетней давности по-другому: не как на ноты-иероглифы, которые фиг поймешь, что там имел в виду композитор... А представляя, что когда-то жил человек, и внутри него звучала музыка. А эти строгие знаки - лишь инструмент для записи, попытка передать знание другим поколениям.

Музыка не в нотах. Ноты - слишком примитивный инструмент, по сравнению с музыкой, которая звучит всегда: она пришла к смертному, и он внял ей и услышал её как единое целое и попытался передать полученную благодать другим.
Я чувствую, что это так. И как же это здорово!