Ну вот, наконец-то! Полная история о том, как я писала первый в жизни рассказ, а так же, собственно, сам рассказ!
П О Д В Е С К А (рассказ)Ему позвонили утром. Как гром среди ясного неба. В трубке прозвучал равнодушный набор бессмысленных слов: "Ваша жена в морге. Авария. Приезжайте на опознание."
И вот он тут: яркий свет, тусклые высокие стены. Все самое страшное и разлагающееся — в соседней комнате, в специальных холодильниках. А здесь чисто и светло. Но все равно он, как оглушенный, застыл в дверях при виде накрытого белым покрывалом стола в центре комнаты. Пожилой судмедэксперт провел его внутрь и стал скучающим голосом рассказывать о случившемся: машина на большой скорости вылетела за обочину, врезалась в дерево и перевернулась.
— Быстрая смерть, — успокаивает врач, — но взорвался двигатель, и верхняя часть тела сильно обгорела. Из-за этого невозможно со сто процентной точностью опознать тело. Поэтому мы вас и позвали. У погибшей не было с собой документов, но водительские права — на имя Вашей жены.
Вадим ошеломленно стоит перед ним. Во рту пересохло. Сердце похолодело.
— Ну так что, — устало продолжил судмедэксперт, бросая нетерпеливые взгляды на часы (чисто формальность, а он тут так долго возится), — смотреть будете? Или все-таки по компьютеру?
Вадим быстро замотал головой и выдохнул, сглотнув комок:
— Показывайте.
Они хотели ребенка, но тщетно. Жена в поисках ответов увлеклась индуизмом, буддизмом и бог знает чем еще. А он был убежденным атеистом, смотрел на ее новые интересы свысока и снисходительно молчал. Но вчера чаша весов переполнилась. Она радостно притащила в дом маленькую бронзовую подвеску в виде треугольника. Всё бы ничего, но какая-то дешевая, бессмысленная вещица стоила чуть ли не дороже автомобиля! Раздражение давно назревало внутри Вадима, и этот эпизод стал последней каплей. Поругались. Она несла какую-то чушь про символ материнского лона и благословение индуистского гуру, а затем ушла, хлопнув дверью — уехала к маме. С тех пор не виделись. И вот перед ним лежит мертвый человек — предположительно его жена.
Врач аккуратно спустил покрывало, и на Вадима воззрилось обезображенное чужое лицо.
"Нет, не она, — подумал он, — Не похожа." Но воспоминание о вчерашней ссоре заставило мужчину приблизиться к столу в поиске того, что могло бы быть только у его жены — этого странного треугольного украшения. Он медленно приспустил белую ткань до ключиц. Ничего. Уже хотел облегченно вздохнуть, но взял себя в руки и попросил показать сохранившиеся вещи погибшей.
Их разложили на соседнем столе. Ощущая себя как в замедленной съемке, Вадим искал глазами хоть намек на что-то знакомое. И снова ничего. Изнутри, подобно взрыву крошечной сверхновой, стала подниматься теплая волна радостного облегчения: все-таки ошибка, не она! Перед внутренним взором молниеносно пронеслась картина их будущей жизни: сейчас же поедет и извинится! А потом у них обязательно будут дети, если не свои — приемные. У них все всегда будет хорошо.
Судмедэксперт стал не спеша убирать вещи покойной, и вдруг Вадим побелел: среди обгоревшей ткани зловеще мелькнул треугольник ее бронзовой подвески.